Яроховский мох

Шепот мозга и 

Как говорит мозг, когда он говорит сам с собой, слыша все свои части (кроме одной)? Язык ли это распада или сложения? Сложения-распада?

Да. Это язык болота, в тексте Серого Фиолетового говорит само болото, оно здесь — субъект. Оно, совпав с говорящим мозгом, производит Серым Фиолетовым некоторые записи, кладомые на лист электронно. Это — партитура.

Поэзы-партитуры — уже достаточно древняя традиция, ведущая свой отсчет от авангардистов 20-х (тогда же — заумь, к которой данный текст тоже можно по формальным признакам причислить) до сегодняшних поэм и циклов Ивана Соколова. Но те авангардисты были еще не электронными художниками, раскладывали шрифты по бумаге, чтобы сказать иначе и иное. Серое берет вордовские шрифты и кегли, записывает электронный альбом шепота мозга-болота, обнаруживая этот новый геофилософский субъект: нового субъекта.

Это одна из возможных объяснительных моделей того, что происходит на листе-холсте. Хотя, если присмотреться, способ производства этой новой поэзии (а ее новизна ставит в тупик) остается достаточно старым: авторка едет в болото, живет в этом болоте в Карелии, и текст, несколько лет складывавшийся в голове, обретает плоть не только звучащую (слова в мозгу, если прислушаться, звучат именно так), но плоть из букв и пространства электронного холста-листа. То есть это, по сути, репортаж: запись того, к чему можно прислушаться, того, что можно услышать, того, что слышно и растет в болоте.

Можно сказать, что это феноменологическая поэзия (еще одна модель объяснения): описание болота. Но не просто описание. В нем появляется и звучит активный субъект, импульс-машина, которая запускается в культурное пространство, меняющееся под воздействием такого текста.

Описания могут быть и видео-, и улавливающими звук — так, данный поэтический текст снабжен перформансистского толка видео, где мы видим и авторку, и сам этот яроховский мох, вполне инопланетный, мягкий, пушистый, зеленый и оранжевый, бескрайний: что он поёт? Что:

изполосну-то

и-забы

то е,

где с сиреневым солнцем, где затечёт вглубь лесных, окраинных

каменистых глубин скорей

наутёк — внутрь речений каменных

Не нужно пытаться «понять» такие тексты: это типичная ошибка. Читающий орган взрывается от переизбытка означающих и их нетривиальных связей (можно сказать, что связи в этом тексте — растительные, что-то куда-то проросло, спролиферировало). Пролиферацию как метод мышления пропагандировал Делёз, однако авторке парадигмально ближе Бибихин: болото — явный оммаж «Лесу», тексту, интерес к которому сегодня еще возрос.

Не нужно пытаться «понять» такие тексты. Нужно пытаться такие тексты допустить и связать с тем, что нам уже известно — однако это всего лишь означает оплести их, такая оплётка будет снаружи текста.

А внутри будет он сам, данный, «данный текст».

И вообще-то он требует уже гораздо меньше объяснений, чем предыдущие.