***
свежая куртка
на фоне другой, потише цветом, висит у стены
скоро прощаться
и люди не любят
следующая встреча будет в дальний раз
и закрыта пятном
её перебитая косточка-речка —
так не увидят друг друга
глаза в глаза
всё в заглушённом пакете примято
у остановки с белым «магнитом»
люди, заточенные под обняться так и сяк
находят внимание
будто остаток погоды
когда ещё до отмены последних капель
становится куртка смешной на спине
и просится через руку
память знакомства бросается в голову
точками, как нужные дома продукты
то в одном, то в другом отделе
сверкают
***
сибирь подошла и сказала:
я протяну ещё, протянусь до тебя
но ветка её стала ромбами, пиксельным газом
пепельный крест весёлый
я подсыпаю себя:
чешуйки волос и нитки
что ещё нужно
плёнке древесной
жар натяжения
язва её дорогая
где не бывает следа и крошки
людей
***
устаревшие технологии
прокатились в двери волной
некуда деваться: пока их помнят
нужно где-то находиться
время от времени
(сквозняк от сквозняка)
дерево или железо
меняются и бродят в дверной оболочке
проживая изобретение радио и парового двигателя
расцветая до костяшек дискетных
и карликовых экранов
при этом дверь — одна
она — дверь комнаты и всех остальных помещений
так много событий в ней
столько ртутного горючего
что, оставаясь на месте
и будучи однородной в облике
она успевает существовать повсюду
у каждого проёма
стоять то такой, то эдакой или вовсе невидимой
такие внутри изменения
что не распилить её
и не сломать
хоть сняли с петель
а заходишь —
всё равно за спиной
скрипит и качается быстрая целая
покрытая прямоугольником
она
в которой форма и звук
прожитые вещи
сцепленные в отступлении
их учебная темнота
***
откуда прошла луна, не отпускай меня
шаги астронавтов остались завесой
и воронкой — иногда
то есть, конечно, не то чтобы тяга
но какая-то дышит ступень
вкатывая наблюдателя в пешехода
и далее по эскалатору —
в отрыв от земли
и эта история ещё:
был сосед
каким-то молодым способом он решил
выйти в луну
и когда это сделал
вся районная смерть болела
и отказывалась в должном порядке
возникать
его скатило обратно
через неделю
только не его — а подкидыша
со скафандром вместо крови
и кратером вместо пупка
не мог циркулировать
поэтому не выжил
но хоронили мы его
как своего
под луной открывали ямку
бросали туда
радиокоробочку с позывными
белые добрые чужие части
была в них роса
неведомой высоты
и вся районная красота
в ней напоследок бессмертная
кружила, сообщалась
***
я собиралась из кальция
вам рассказать
а получилось —
из формы другого остатка
где цвет и в прожилках, и в полных волокнах
и даже в таких кособоких креплениях
кровяных приторможенных телец
отсюда и отблеск:
мягонький, с прошлым
без известного будущего
как, например, у известняка
нет, отсюда обо всём можно говорить
только неуверенно
этот овальный рупор
сам собой ходит
и над звуком, и над жёсткой поверхностью
он мой, а я его
и даже много разбросано разных элементов
под тонкими слоями и в мякоти
так что я почти как дома
думаю, родная минеральная пропасть
сможет меня подождать
ещё какое-то время
если скучаю именно по кальцию —
держусь за подвижные трубки в самом нутри
слушаю милую памяти химию
в пятках тоже хорошо
и снаружи
когда оно спит
или падает
***
расположение духа
снова было указано
аурой из попкорна
по хорам клетчатки
мы простирались и наша песня
свайпнутый океан, его надежда
никто никогда не виднелся так, как она
у горы остановленного красного моря
мы остановили вершину ещё сильнее
и обжили водянистую почву
сажали кукурузу снаружи, а на самом деле
наполняли сердца таким раскалённым ножом
что лезвие его отражалось в наших глазах
первый урожай был сразу солёным
быстрым, не успевали держать в охапках
початки, разорванные светом изнутри
явился дух и смотрел и был голодным
перед тем как сойти, попросил
отключить телефоны или перевести в авиарежим
поэтому молчали наши карманы
когда сердца уже бились о стенки его желудка
в нематериальную тесноту
объединяющим ударом
пока сползал с обмелевшей горы
кукурузный сезон
***
больно знать
о сбитых костяшках
и туда, и сюда смотришь, не ночь
не молодое спряжение
не удар оттенка
в хождении и переливе
сосудистая пенка встреч
и пролётов
искусственных находок
когда событие не повторилось
но ты всё равно
обнаруживаешь точно такой же его итог —
зажатый в кулаке камень
надёжное море
шумит, обступает его окрестности
его окрестности — ты, и больно было бы знать
но не знаешь
пока пятнами происходит
в содранной коже, под перчатками
одно и то же, и тот
ход, направление