Влад Гагин

toy poetry

Подготовка публикации: Галина Рымбу
Toy poetry — одно из ответвлений поэтики Влада Гагина. В отличие от текстов, вошедших в книгу «Словно ангажированность во тьме», эти сборки напрямую сталкиваются с собственной эмерджентностью, они тщательней детализированы, их состав определен сериями настроенных помех (зонами «семантического бессилия»), вибрации которых все отчетливее ощущаются в этой поэтике. Динамика здесь развивается за счет роста алгоритмов, имплантированных в ткань послания/определения, но важным оказывается не столько следование предписанному, сколько надрыв самих алгоритмических цепочек. Надрыв может быть разрешен как перформативный, децентрирующий жест, или как пояснение («всплеск внимания»), удерживающее части текста в состоянии ошибки, игровой избыточности. Так, под заглавиями, напоминающими то навязчивые кликбейт-заголовки, то (псевдо-)проясняющие маргиналии, собраны стихи, в которых рефлексия о письме подчинена стратегии вывода ереси из дестабилизированных образов настоящего. «Переизобрести слишком многое / из того, что они говорили о сущности / поэтического» — эту интенцию можно определить как основополагающую: текст, он же — притворство, toy, который собирается/ломается, он же — экономика синтаксиса (сновидений), он же — подчеркнуто неосуществимый проект колдовства с помощью негодных средств. Каждая «капля капитализма» индексирует о естественном расширении алгоритма, поиск надрыва которого осуществляет субъект. И это срабатывает. За надрывом/ошибкой проступает не только возможность различить следы самой внешности внутри повседневного: «и что-то странное сыплется с неба — это / и есть история», «сочетание веток (инопланетных, набранное случайным / всплеском внимания — это / и есть политика)», но и совершить бросок в окружающую среду, за «герметичные емкости» архитектоники. Это иная разомкнутость, нежели та, что мы видели в текстах, написанных до toy poetry. Происходит нечто противоположное сбору данных: агрегация уже состоялась, и теперь структура проверяется на наличие сквозящих частей. Кажется, новые поэтические сборки не стремятся переподчинить политическое, но моделируют микроситуации поломок, равноценных вмешательству вовне.

КАК ПИСАТЬ СТИХИ

святой человек до известной степени
до первой встречной картинки в инсте
и что-то про технологии насекомых

кожа

святой человек до известной степени,
на секунду выпустивший некое
облако алгоритмов зудящих, сидит

на балконе, смотрит на облака,

вспоминая об умирающем —
тот в последний момент, возможно, поймет
про форум, про свой комментарий
о ситуативном разыгрывании синего, или же

смысле кино

жадные губы

стрёкот цитаты

достаточно

АНАЛИЗ ТЕКСТА

Оле Р.

кажется, косари — это нечаянное

милосердие мира, или

общий гул систем безопасности,

тоже способный помочь

в порядке исключения, то есть

ему можно довериться, но само

это доверие равноценно

воровству; впрочем, тмин

горчит, как и прежде

обходи герметичные

ёмкости стороной —

может быть, мы справимся и без этих,

сказать прямо, обещаний отца — понятого

как скопление милых сердцу

механизмов психики, может,

мы справимся и без них

там, в китайских подвалах

типа чужой речи

типа горящей травы

типа друг друга поймем, типа

расшифруем во время падения

инструкция к toy poetry

г.у.

непонятно, что тут объяснять, говорил он,
я достаточно тонкий человек, но я даже не знаю,
что ты думаешь по поводу той статьи,
которая выжгла нам лица, и на митинге все стояли,

словно слепые преданные куклы внутри дождя

неаккуратно написал последнюю фразу,
но ничего, зато помню своё ощущение
от текста, где упоминается некая
статья, выжигающая лицо

пришитый к институциональному телу, к этой
философской хуйне, я сидел
как бы внутри розового, и несуществующий
ветер бродил в волосах

ты всегда присутствовал, словно
мальчик на тонкой нитке неотменимой
связи, и это позволило мне развернуться,
и графика тоски поплыла

что мне канувшая монетка, что мне
все те письма, отправленные в глухое
место, до которого уже не добраться, если
я могу переизобрести слишком многое

из того, что они говорили о сущности

поэтического, или, по крайней мере,

в розовый цвет завернуть

горсть какого-то пепла

9 сновидений с любимой женщиной в центре

Капля капитализма медленно движется по телу любителя болтать с лошадьми, представленными в виде массивов текста.

В это время грубый женский голос произносит: «Я хочу читать твои стихи, а не бесконечный анализ того дерьма, что случилось между нами».

Но вот что я отвечу тебе: смысл товарного месива явлен чуть глубже отдельных вспышек.

Если честно, мы только отыгрывали 49 имён слова на букву «п».

Вот почему родственники в форме врываются в кухню, когда я пытаюсь заговорить с тобой. Ищут кофе, крупу.

В другом сне моё тело свело судорогой, так что не получилось отменить сообщение.

Потом ты раздваиваешься, конечно, и я должен выбрать между тобой и тобой.

Но я говорю: вольные кибуцы виделись мне горькой слюной невыносимо рыжего.

Край вещи виден. «Её фактура, цвет, размер» — точно арестанты.

Я действительно несколько раз хотел назвать тебя мамой.

Ну помнишь, на том узле интенсивности, когда послан подальше климат-контроль.

Такое мог написать только настоящий поэт; стёрлось

в труху радио.

Пасторальная сцена горит вне пределов видимости, но дальше

долгая жизнь, старость, проведённая с любимой или любимым 🙂

Ведь были времена, когда мы и знать не знали об этом рынке.

ТЕОРИЯ ПИСАТЕЛЬСКОГО ОДИНОЧЕСТВА

a

что же касается ебли, то ебля
рассыпается на отдельные коридоры

интерфейса в огне

b

да и чё тут обсуждать, теннисный корт
пускай переходит в большую природу

c

архивы писательской речи вопрос

дистанции

d

но я был подростком однажды

e

примерно так сообщество и сочетается
с вот этим вот телом

f

Левинас не может нажать на паузу

d

но я был подростком однажды

h

безъязыкими ангелами коммунальных архивов

был надиктован контракт

i

кукла чужой речи, тебе не нужно

дыхание

j

чтобы тайна расслаивала глаза

k

постсоветская музыка, будто сочащиеся
тела ангелов под водой —

l

едва слышна

g

так что я тоже не сплю

ведь всё ещё действует ссылка

на ту вечеринку в зуме

определения

1.

работники на уделке говорят: «первый снег!»

но я не вижу снега, я вижу
мокрое марево колониального, что ли

продавец чая красивым людям
раздает звериную речь

семантическое бессилие как реакция на

волны изъятых вещей

и что-то странное сыплется с неба — это

и есть история

2.

вижу озеро через окно
но не явно, а как бы сквозь
ряд построек из подходящих
материалов для этих построек
что за люди живут у воды
что купили дома у воды
как ты выберешь дом у воды
и кого ты там встретишь
если эти дома у воды
состоят из вещей, подходящих
для домов у воды

сочетание веток

(инопланетных, набранное случайным
всплеском внимания — это

и есть политика)



Влад Гагин

Родился в Уфе, живет в Санкт-Петербурге, закончил филфак СПбГУ. Стихотворения публиковались в журналах «Новое литературное обозрение», «L5», «Цирк «Олимп»», «Двоеточие», «Артикуляция», «Сноб» и др. Один из редакторов проекта Stenograme. Входил в лонг-лист (2016) и шорт-лист (2019) премии Аркадия Драгомощенко. Участник семинара «Красное знание», посвященного забытым, но реактуализируемым авторам, современным гуманитарным теориям и осмыслению положения прекарного поэта и исследователя сегодня.