София Амирова

О чём мы думали, пока были в тени

Подготовка публикации: Екатерина Захаркив
Иллюстрации: Мария Лапина
Эта поэзия предлагает фантастические транспортные средства, оптику, включающую барочный каталог самых разных вещей-телепортов. Но куда мы перемещаемся, прочитав про жвачку со вкусом «нежная мята»? Было бы упрощением сказать, что София Амирова использует незначительные детали, чтобы рассказать о главных вещах. Не стоит также и упоминать об объектном парламентаризме, уравнивании в правах человеческого и нечеловеческого, существенного и несущественного. Скорее, речь идет о действии поэтических машин, способных использовать что угодно для своей работы, результатом которой оказывается несхватываемое знание о тех местах, где находится лирическая героиня. Коллаж из объявлений о пропаже кошки и съеме квартиры становится туннелем, позволяющим увидеть лицо умершего отца. Политические события в Беларуси становятся интерфейсом, внутри которого разворачивается любовная драма. Но фигура и фон пластичны, они могут стремительно меняться местами. Это своего рода изображение реальности серией небрежных штрихов, оказывающееся точнее планомерного картографирования. Кажется, дело в том, что Амирова нашла смелость говорить о своих чувствах, о чувствах современного человека в авторитарной стране, о чувствах женщины внутри патриархата — и такого рода смелость не связана с декларативностью. Напротив, в этих стихотворениях слышится нечто вроде свободного позволения различным регионам опыта и психики заявить о себе, поскольку именно так достигается чистота передачи сложных ощущений. Политическое текстов Амировой, таким образом, заключается в настаивании на интенсивности опыта, на существенности сказанного — и пусть вся постсоветская реальность, все нерадивые любовники, консервативные родственники и серые девятиэтажки кричат об обратном. Мягкая мощь поэтического воображения заставляет неподатливое реальное говорить на других языках, предоставлять иные типы данных, подстраиваться под фантазии.  

+++

Быть обречённой на едва-заметное, но всё же волнующее, а точнее невротическое ожидание того, как одна из твоих фантазий столкнётся с одной из фантазий Другого. И это столкновение = пересечение, которое я бы хотела называть здесь Cross-waves. Я объясняю это тем, что, во-первых, это красиво. Доверие к языку освобождает те грани интуиции, которые порой приводят тебя на замызганный вокзал с пустыми карманами, но вместе с тем именно доверие к языку всегда делало мою жизнь по-настоящему осознанной. Назови ЭТО, а только затем РЕАГИРУЙ. Назвать явления и свойства этих явлений, отношения и их качество словами, в которых я нуждаюсь – значит прожить их, опираясь на решения сердца, потому что именно сердце нарекает, а мозг повторяет на автопилоте услышанное или прочитанное, где самым интимным будет только узнавание. Иногда красивые формулировки окажутся точнее терминологии. И тогда это почувствует любая и любой. Хочется сказать, что поэтессы (поэты) знают об этом, всегда держат это в уме подобно последнему козырю.

Во-вторых, cross-waves, которые сверху нам видны как парадоксальные квадратные волны, на самом деле являются пересечением двух систем волн. Это пересечение и делает узоры на воде не параллельными, а практически ровной шашечкой. Одна система волн встречает другую по разным причинам: это могло случиться вследствие другого шторма, или ветер гонит волну в сторону, противоположную морскому течению. Мы больше не движемся параллельно. Наши сформированные желания нахлестываются на сформированные желания Другого. 

В одной статье я прочла о том, что бороться с перекрёстными волнами крайне сложно, но бросаться в них, надеясь, покачиваться на их хребтах, губительно. Встречные волны не позволят тебе плыть вперед и будут изматывать, лишая сил и надежд. А шашечка на поверхности воды затруднит ориентацию человека – вот настоящая причина того, почему я решила написать об этом.

Я была обречена на мучительное плавание в надежде, что эти фантазии не утопят меня. Но год за годом жуткая шашечка все больше запутывала меня, а я все меньше понимала, какое из этих желаний принадлежит только мне.

Моя система волн нуждалась в штиле, в который она ворвётся, как солистка врывается в тишину консерватории. Например, почему бы не отдать лидерство собственной фантазии. Речь идёт не о превосходстве. Забыть о том, что у Другого есть какие-либо желания. Ведь пока мы не слишком близки, в моей голове его желания – не что иное, как мои фантазии. Всё, что я сейчас придумаю, будет правдой на тот период, пока я об этом фантазирую. 

Мне больше не хотелось ждать, пока произойдёт чувственное столкновение. Или? Мне было страшно: что, если оно просто смоет меня. Здесь могла бы быть какая-нибудь аллюзия на русалочку, но я не боялась стать пеной. Быть пеной не унизительно. Унизительно забыть, что ты и есть волна. Прибой. Война внутри каждого. Ритм фрикций играет на берегу.

Человек, который больше всего на свете любит лежать и представлять себе самые невероятные сюжеты, впускает Реальное в процесс фантазирования. 

«Странно, обычно я не люблю реальность. Это скучно и грустно. Но в данных обстоятельствах она мне нужна. На пике воображения и вымысла мне необходима реальность».

«Никаких актрис или моделей, — подчёркивает Себастьян в разговоре с другом. — Не могу заниматься этим, думая о той, кого я не знаю. Когда я мастурбирую, должна быть как минимум вероятность того, что созданный мной сценарий может воплотиться в жизнь».

+++

снилось, что я опять выпила твое пиво

потом ты уехал на съёмки и я называла тебя принцессой

понимаешь, это как между первым поцелуем и твоей поездкой в Китай

какие-то непреодолимые расстояния

хочу поцеловать тебя возле азбуки вкуса и купить там воды

ночь, когда мы видели этих богатых людей

и вечер, когда я вдруг поняла, что такие развлечения мне не по карману

через три года ты делаешь очередное пожертвование в фонд дикой природы

а я рассказываю про свои первые месячные незнакомым женщинам и мужчинам

я в очередной раз говорю: свободу Юле Цветковой, а ты

несёшь цветы на границу, проносишь эти цветы через границу

видела во сне, как ты выбираешь специи на рынке

а тебя останавливают люди в погонах и мне

приходится врать о том, что мой папа из фсб

я даже пыталась проснуться, но не вспомнила твоего лица

я опять не помню, какие у тебя руки

какого чёрта я называла тебя принцессой

и все эти квир-вечеринки, когда деревья несут траву

качаются и не обнимают, пытаясь вспомнить

+++

мы так и не поехали в Беларусь

с поездкой по России также не сложилось

оставленные в Москве за чтением книг
и счётом —

денежный вопрос надо было решать

она делает безуспешную попытку:
хватит говорить о деньгах
давайте поговорим о любви!

нам абсолютно нечего сказать по этому поводу

иногда любовь – это шальная песенка из маршрутки

и она закончилась

думаю, бог нас не любит или бога нет

или ещё, цитируя нексту:

Гродно, выходи,
Могилёв, нужна подмога
люди не отступают
ОМОН устаёт, но продолжает ебошить

пока это всё происходит, ты теряешь терпение

ждать счёт за самое дешёвое пиво

я ненавижу себя за мысли о сексе

в такой момент

думать о сексе с модными теоретиками искусства

когда уборщица Вера отмывает кровь

с пола подземного перехода

рассказывает, что ее сына забрали

просто когда он выходил из машины с другом

держи меня крепче, моя страна

за руку, как в детстве, но чтобы я

не чувствовала твоей стальной хватки

если материнский инстинкт – это так любить

что готова сожрать, переламывая зубами и языком, и всё отдать

и за меня умереть

то можно как-то без смерти?

хочу, чтобы у моей страны

были крепкие заботливые руки человека

по иронии прожившего несколько лет в путешествиях

[патриотизм в возвращении домой, когда хочешь

а не когда тебя депортировали

или отказали в политическом убежище]

мне бы такой любви:

принятия и способности отпускать

только заботливого: что ты хочешь на ужин —

от помачки и строганины до татарских перемячей

на ужин что я хочу, я почти не ем

знаешь, я родом из города

название которого с мордовского

языка означает «конец пути»

там я ужинала сосисками и макаронами

до 2017 мы не знали, что там тоже могут

пытать и забирать детей

например, мамы Лены или же мамы Светы

в Москве я завтракаю иначе:

яичница с сулугуни

тонко нарезанное авокадо

утопленное в соевом соусе

кусочек бородинского хлеба

два макаруна к кофе без молока

здесь чаще думаешь и читаешь о том

что ублюдкам дали карт-бланш

пострадала девочка лет пяти

снова ломятся фашисты

космонавты прячутся в кустах

слышны выстрелы и хлопки

Табакерка в Минске горит

но люди не отступают

+++

читала статью про себя
заговор диснеевских принцесс на страницах men’s health

И другое:

например, то, что все, с кем я трахалась
умирали, мама говорит, дохли как мухи
как говорит отец, я не знаю, он тоже умер

что бы я ему сказала?
папа, не знаю, что делать
всех как косой скосило
я ходила на кладбище к одному из них
на оградке висели пиджак и брюки 

какая жалкая картина
так сказал бы папа

или ничего, ничего не сказал бы
покурил, покачал головой, поплакал

почему у тебя такое запястье
что можно схватить в кольцо?

ты построил домик из гальки
и живёшь в окружении чаек 

когда кипит чайник
кажется, что начинается шторм

в кинотеатре «Родина» показывают «Титаник»

я смотрю трейлер и представляю
как мы занимаемся сексом на дне океана
когда начинаются титры, я держу тебя за руку 

что бы сделала Роза?
Джек ввёл два пальца в неё и утонул
всю оставшуюся жизнь из её вагины выпирало его плечо

ты плывёшь ко мне по-собачьи

и воду отряхиваешь с волос, как собака

и бог знает, что ещё «как собака»

без поводка 

так я себе представляю

ещё не знаешь, что надо 

под музыку того же Вагнера

быть осторожным, как кошка:

кричать мне на ухо

остерегаться воды

как говорила я сама:
всё, о чём мы фантазируем
может представлять опасность в реальности

тем более это

+++

Дело в том, что я опять приехала на эту станцию. Я приехала сюда только ради того, чтобы невыразимые глаза башен смотрели мне в карман. Что-то кроме ключей, жвачки и «тройки», blue jeans, да ладно, там просто мои пальцы. А ты думал, что я могла взять с собой?

Это происходило со мной неоднократно. На площади Ильича. 

А ещё на станции Китай-городе было почти то же самое. Я доехала до неё от Пушкинской. Ждала автобус Н6 минут 20, не меньше. Зачем?

+++

сосать вагоны металла

и складывать тебе на живот

эти маленькие камушки

перемирия в Карабахе нет

последний вагон из центра

к твоему уху и серьге

мне нужен этот выход

переломить ситуацию на земле,
установить перемирие

что-то помимо нас врезается в этот эфир

пока ты учишь меня стрелять

никакого перемирия не происходит

я думаю о тебе третью ночь подряд.
В окно стучатся твои командиры, эти
неловкие птицы мира или городские
крылатые крысы. Как ни называй их –
всего лишь наёмники, а не повстанцы
с горящими глазами. Их крылья в пыли.

Ты написал комментарий к этому тексту:
война война грязными руками лезет и отламывает грязными руками, но так и надо

+++

в этом углу я думаю о тебе

а здесь принимаю антибиотики

попросить муколитики не растворять в воде —

посмотреть, как апельсиновый сок зашипит

озеро, говоришь

нет, это не озеро

водохранилище

      пейзаж прекрасен и суров
      напомнил детство на даче
      много кислого и хвойного
      как это все похоже на мою
      жизнь, — говорю Саше

такое явление как cross-waves

иллюстрирует нашу встречу, но

когда некоторое эротизируется

идёт рябь и изображение

искажается

кажется, что фантазия

преодолевает эту шахматку в моей постели

лишённой онтологической основы

третью ночь я хочу представить тебя

что ещё мне остаётся в безвыходности

третью ночь я засыпаю во время нашего разговора

слишком увлекаюсь декорациями реального

хотя мне уже хочется взять тебя за руку

но я слишком долго объясняю желание

вместо того, чтобы желать тебя

стихи, как идеально чистые манжеты

и сексуальные отношения —

только слова для обозначения

снится потом что угодно, кроме тебя

как мне сократить расстояние между?

свет горит всю ночь
как положено у больных людей

«закрой глаза и подумай обо мне»

когда я не могу дотянуться до тебя

нужно что-то вроде длинной ветки с перышком на конце —

в зоомагазине такая игрушка для кошек
называется «дразнилка»

да, так я бы могла трогать тебя и во сне

в этом углу я всё ещё думаю о тебе

а в другом углу лежит миметический робот

и его кибернагота печальная-печальная

его утренний пот тоскливый, как молоко

говоришь, это ты

нет, это не ты —«дразнилка для кошек сердце с перьями на конце»

+++

что мне делать на Марксистской без тебя?

что мне делать на площади Ильича —

без тебя этот переход кажется бессмысленным

но я всё равно совершаю его

поддаюсь этой меланхолии

сравнение чаши Грааля и молочного сепаратора
в твою пользу, если так можно выразиться
этот экстаз больше похож на шипение соды

и вообще, конечно, наркотики убили многих хороших поэтов

не только loc-dog’а, но и Бориса Поплавского

поэтому никаких метафор про наркотики

лучше молочный сепаратор, рыцарь перед чашей Грааля

как бы сказал ты: лишь пенка на бритых скулах и остаётся

как? очевидно, что я не знаю, как ты бы сказал

сбой в системе — это власть фантазии
не съела ни одного арбуза за лето — не было таких идей
обогреватели, отложенные к покупке — это вращение мечты на пальцах
любовь — это интро к ещё одному треку за наркотики
секс — это просто слово
даже некрасивое, и оно ничего не значит
то есть значит ровно то, что и есть:

беспокойные смутные желания
почему бы нам просто не оставить их в покое

с непривычки мне начали сниться горы
а тебе какие-нибудь расколотые орехи

+++

в это лето я полюбила жвачку со вкусом «нежная мята»

почему-то это напоминает о том, что у меня есть брат. И ты

слово «нежность» или всё-таки planet control
холод во рту, жжение сладкого языка


подумала, может, мне стать твоей сестрой
иногда приезжать, забирать тебя с работы
потом, знаешь, можно пойти в Ашан
и что-нибудь приготовить

когда твоё ухо стало так близко с моим
наверное, я не смогу стать твоей сестрой

мне надо было встретить брата у школы
в минус двадцать, дороги скользкие
злые собаки, тесные сапоги
запах столовки и пота

всё-таки planet control

всё-таки сладкий комочек холодной жвачки

последний раз я видела его на похоронах отца
кажется, мы толком ничего не сказали
он держался лучше меня, во всяком случае
я не держалась вообще, шаталась
меня размазало на этой дороге
как дерьмо в Ураза-байрам
когда все куда-то едут:
моя сестра везёт мою тетю
дядя везёт жену и дочь
каждый брат на своей тачке
все куда-то едут, а я как дерьмо
прилипла к воротам, иногда падаю
и тогда лежу на дороге и жду
когда меня переедут

когда я подошла к телу нашего отца
я забыла, что он наш общий отец
просто посмотрела ещё раз на его лицо
меня повело, подумала:
если я сейчас его уроню
мы будем сначала падать
а потом лежать вместе

но где именно:
там на полу или здесь
то есть теперь где угодно

женщин не брали на кладбище
дядя сказал мне садиться в машину
может, во мне больше не видят татарку
они всё равно вот-вот закопают последние
улики моего происхождения, хотя
к самому кладбищу меня всё-таки не пустили
вот оно: уважение к чужим традициям

эта нежная мята ведь нихуя не нежная
это, скорее, песенка на мп3 плеере
или что-нибудь ещё более ригидное
твоё лицо похоже на кусок гранита
а у моего брата нежная кожа
как лист бумаги
писать письмо

+++

Знаешь, за месяц до смерти моего отца мне приснился сон. В нём я шла по улице мимо тупых футбольных коробок и серых дворов. На торце последней девятиэтажки висела доска объявлений. Когда я посмотрела на неё, то увидела бумажное лицо моего папы, что-то между коллажем и папье-маше из десятков объявлений «куплю волосы», сниму квартиру», «пропала кошка».

Я хотела рассказать тебе об этом, когда мы лежали в постели. Потому что ничего страшного в этом нет.  Ничего страшного в моём бумажном папе нет. Давай займёмся любовью, это совершенно нормально. Мой папа похож на эти книжки, расставленные на полках. И ещё он похож на мои тексты. Мой папа почти всегда знает о том, что я хочу сказать. 

+++

Владу Гагину

называй поэзию чем угодно
любые её имена

в конце концов, это то
чем я занимаюсь, пока еду домой
вытряхиваю из кроссовок песок
и этот процесс перед сном

все эти душещипательные песни

всё, что мы делали, пока были в тени

стихи — это несколько взрывов в Степанакерте
воздушная тревога письма перед глазами читающего

слово «читатель» могло заключить в темницу твои глаза

неловко напоминать друг другу
что всё ещё существуем

помнишь, как мы ехали ночью в такси и меня тошнило
ты сказал водителю, что так я пишу стихи

правильно:
я пишу это стихотворение прямо сейчас

белый Hyundai Solaris К133ХН82
делает остановку ради меня
и вы ждёте эти пару минут отчаянья

mon caprice
pardonne-moi это всё

реальное либо подстраивается под мои фантазии
либо просто сосёт

София Амирова

Поэтесса. Стихи опубликованы в печатных и онлайн-журналах «Волга», «Артикуляция», «Ф-письмо», «Литкарта», «Лиterraтура», «Флаги».