I
в маминых руках осколки моей семьи
пиала склеенная телеграммами и молитвами абстай
шипящими звонками в полночь со мной на коленях
в пункте междугородных переговоров
на прицокивающем мишарском татарском
с другого конца обещают приехать и привезти мяса
счастливцы никогда не покидавшие рая
откуда нас унесло красной волной
как на резинке мы отскочили обратно
притянутые гравитацией этого места
где Идель-Волга поворачивает на юг
где всегда есть мясо на обед
у моих родственников большие сильные руки
с темной каймой под ногтями
я помню их титанами с ранними морщинами
и заветренными лицами
шершавые и гостеприимные
руки наливали мне великанскую тарелку
шурпы или лапши с айсбергом мяса
и потертой деревянной ложкой
их дома пахнут деревом и супом
на стенах висят ковры
на диванах расстилаются ковры
на полах лежат ковры
олени и лебеди на покрывале
необъятные пуховые подушки
беспощадные перины
в которых тонешь всю ночь без сна
из города в деревню текут супернинтендо
игрушки учебники и красивая турецкая одежда
обратно текут пропавшая с рынка картошка
трехлитровые банки каймака и молока
баранина гуси индейки курицы
редкие грешные свиньи
и незаменимый поток из всего
что есть съестного в корове
даже когда времена становятся добрее
мясо все равно приходит в город с семьей
в хорошие годы в доме пахнет пловом
и говяжьим языком по праздникам
в день приезда весь дом пахнет смертью
мясо на кафеле на пластиковой пленке
на филе на суп на фарш сердце легкие
пока в морозильнике не закончится место
я не люблю прослойку жира на мясе из супа
ешь говорит мама свое не с рынка же
пока папа сосет костный мозг
и запивает горячим бульоном
анемичная мама с почтением снимает пленку
с прозрачной рубиновой печени
она заботливо находит ее всегда когда я дома
даже теперь когда я не ем мяса
кызым откуда такая ерунда
говядина ведь не харам
свои же резали
Венерапа прислала
в моей семье любовь только недавно
научились выражать словами
среди нас забота измеряется
зур белешем пельменями и эчпочмаками
своими мягкими белыми ручками
я отодвигаю тарелку и любовь
хоть и знаю что делаю
хоть и знаю про мясо больше чем про себя
II
в университете
на русском факультете
на особом предмете
мы читали чтó важные люди
думали про мой город
с псковским белым кремлем
мы читали про чехов французов и немцев
один из которых
написал архиважный текст
первый такой про татар
про их костюм про их еду
про мясо и про коран
про этих толстых потных женщин
про их широкие скуластые лица
и большие голодные рты
жующие говядину
конину
баранину
птицу
печень
сердце
легкие
и я смеялась
с арабской молитвой на пальце
я смеялась
в бабушкиных сережках со стеклом вместо рубина
я смеялась
с Аллахом в фамилии
я смеялась
своим большим ртом на скуластом лице
я смеялась
со смехом я уехала из города
с бронзовым памятником немца
где на бетонных заборах
смешные люди писали 1552
где недавно у нас было право только на небо
великодушно дарованное еще одной немкой
я докатилась до города с замком на холме
откуда по Германии растеклись огни инквизиции
там учился мой немец
там я тоже кой-чему научилась
тому как выводить плесень
и как мало я могу съесть за один день
я смеялась
когда меня принимали за француженку
из-за гладкого как морской камушек имени
оно скользит по языку как леденец
осторожно не подавись пока смеешься
смеешься
СМЕЕШЬ
СЯ
Карл Фукс
ко мне приходил знаменитый немецкий доктор
он приехал поглядеть на диких русских
те отвечали ему на немецком и разочарованный
он попросился профессором в новый белый университет
какому ботанику не хочется открыть новый вид?
там он описывал флору и экзотическую фауну
выселенную за особую дикость за большое озеро
без песьих голов но с молитвой на Мекку
доктор Карл Фукс не видел богатых татарок
заинтригованный этой возможностью он вышел
из чистого нового города и долго шагал
до татарской слободы там не без труда
перебирался по невымощенным неосвещенным улицам
из одних почти деревянных домов
он морщился не зная что случилось
в 959 году по хиджре ему было не до того
Карл Фукс пришел посмотреть на меня
в моей естественной среде обитания среди ковров
среди необъятных подушек и беспощадных перин
он знал два слова по-татарски и был тем
крайне доволен очень внимательно все рассмотрел
мерил пульс на моей холодной руке
и норовил заглянуть за покрывало в мое лицо
вылечить меня не было в его приоритетах
я не читаю по-русски но говорят
он написал про меня трактат
он написал что мои дети умерли
из-за того что я рано вышла замуж
и из-за моего бледного лица
вообще он остался очень недоволен
моей красотой и моими белилами и румянами
моим широким лицом и моими толстыми руками
он подробно описал
как я кладу мед в чай
как пот течет на мой живот
как пельмешки летят в рот
теперь знает весь свет
татарин продаст последний хлеб
за самого дешевого мяса вкус
спасибо тебе Карл Фукс
до тебя меня не существовало
я появилась вместе с ковром
белилами и румянами
когда ты зашел в комнату
Туган тел
мне от бабушки татарки
всегда приходят подарки
мед и чак-чак носки и варежки
слова упреков и тревог
между нами два языка
50 лет и много тайн
мы никогда не узнаем
про друг друга все до конца
пять раз в день она расстилает коврик
омывает руки ноги и намерения
и шепчет молитву налево и направо
у нее остается в дне времени ровно
чтобы сварить лапшу деду
он жует мясо вставными челюстями
всегда только меру и ни ложки больше
он прямой и худой как и много лет назад
тогда он тоже уехал из рая
и впервые в жизни наелся на Донбассе
абрикосами с веток углем и мясом
большим рукам всегда находилось дело
И туган тел, и матур тел, әткәм-әнкәмнең теле!
Дөньяда күп нәрсә белдем син туган тел аркылы.*
я расстилаю коврик трижды в неделю
омываю руки ноги и намерения
и шепчу молитву на санскрите
чтобы приветствовать солнце
у бабушки и дедушки разные мнения
о моем желании сбежать из рая
она и не знает ничего другого
и не верит что бывает лучше
она грустит ведь в Германии никто
не сварит мне лапши и не накормит досыта
некому помолиться за меня на ночь
и некому залатать мне шерстяные носки
а он надеется что я ем абрикосы с ветки
что мои ленивым рукам нашлось применение
он думает родина не стоит многого
если там нечего есть кроме конского щавеля
*О, как хорош родной язык, отца и матери язык,
Я в мире множество вещей через тебя навек постиг!
Королева красоты
в городе с новыми улицами и старыми домами
девушка с длинными черными волосами
и моим именем
стала королевой красоты
“где родилась, там и пригодилась”
ее царственный образ под заголовком
мне неловко ведь через некоторое время
я оставила упрямый город в ее правлении
вскоре после коронации
блеск ее затмил мое существование
в рейтингах индексации
я терялась в “показать больше”
не ищите зависти в моих словах
мое имя шло к ее высоким скулам
и звону монет в длинных косах
хотя постойте это был только ветер
в моей фамилии имя бога
нас таких много — у бога 99 имен
он великодушно поделился с нами
под богом ходит треть беспокойного города
она испарилась едва взойдя на престол
и за это ей перешел ключ от дома
с моими призраками
и залом кривых зеркал
мы двоимся троимся с другими
одна с букетами роз в Бахчисарае
другая пишет стихи и я их читаю
в день когда не написала ни строчки
ее величество понять несложно
мне тревожно в лучах внимания
я дрожу под вашими взглядами
трепещу просвечиваю
меня виднее день ото дня
камуфляж и пыль в глаза не помеха
отражения и призраки осколки и эхо
множатся и переживут меня
вот вечер проведенный у любовника
плохая стрижка и распоротый подол
в тот день когда он ушел
и все те дни пока я его забывала
это стихотворение — заклинание
привязанная к этим буквам
я буду бродить по земле без устали
неупокоенное воспоминание
Курбан
мама говорит что отцу вставили зубы
теперь она готовит ему больше мяса
особенно на такой праздник
особенно садака
я не забыла запах железа на Курбан
по дороге из школы рядом с мечетью
где ждут своей очереди пушистые исааки
и кривые ножи
у меня есть друг совсем на меня не похожий
из общего у нас только один забытый язык
у него большие сильные коричневые руки
и к 20 они уже держат полумесяц ножа у шеи
в его семье ему доверяют сделать все правильно
один порез и кровь кровь кровь
пока душа не оставит
мяса
Баку
Баку
здесь
ценят девичью честь
чужую
как свою
девица стоит
на самом краю
и прыгает с башни
она держалась за честь
крепче чем Варфоломей
за свою кожу
они оба умерли здесь
она за честь
а он невесть за что
за какого-то паренька из Назарета
Баку
здесь
мою
девственную бабушку
Сарию
с подругой
украл
мой дедушка
по дороге с работы
в камазе
подруга молила
оставь меня на обочине
меня же никто не возьмет
замуж!
бабушка была приезжей
и кой-чему здесь научилась
как воровать керосин
и как мало она может съесть за один день
бабушка не Варфоломей
честь не кожа
ее негоже
сбрасывать девице
после свадьбы молодой жене
должно сварить обед
чести у бабушки больше нет
зато есть нож
а у них только ложки
которыми невозможно поймать длинную
как бабушкины косы лапшу
между островками мяса
может тогда он и ударил ее в первый раз
она умела
все
делать руками
даже когда
они еще
не дотягивались
до станка
она без остатка
отдавалась делу
могла прясть
не теряя пальцы
уже в пять
она знала как с сестрой дотащить
парализованную мать
до дальнего города у моря
знала
как хоронить отца в снегу
когда их изгнали из рая
я не могу
дописать даже строчку
она легко сшила бы ее
ловкими пальцами
она готовила вкусно и много
даже когда было не из чего
в семье с тремя детьми
лучший кусок всегда был
у деда
несмотря на ее старания
или благодаря им
он умер рано
рак пустил корни в его чреве
упорно рос вверх
пока не оставил его без желудка
без трахеи
без языка
пока он не перестал ранить ее даже словами
пока он не перестал есть бабушкино мясо
пока он не перестал есть бабушку
оказавшись на свободе
она отказывала ухажерам
устами своего сына
накладывала лучшие жирные куски
своей младшей дочери школьнице
ее дед никогда не хотел
с ней он отправил бабушку на аборт
ее смог полюбить только когда
в ней стало больше силы
чем в нем самом
Hiraeth
я мясо которое пишет
органически выкормленное
горькое от тревог
кислое от печали
мое сильное гибкое тело
делает все чтобы выжить
оно не виновато
все паразиты живут в голове
в моих коротких кудрявых волосах
не звенят монеты
колонии моих кишечных бактерий
колонизированы все до одной
я забыла вкус говяжьего языка
я забыла вкус татарского языка
мне так страшно что я разменяла
драгоценный подарок бабушек
на ковер из икеи цацки и
неолиб коалицию в парламенте
на горé в центре больного города
стоит памятник человеку в сапогах
я задираю голову у него в ногах
даже сквозь злость вижу
его усатое скуластое лицо
его большой широкий рот
у нас так много общего
мы оба предатели
и теперь вместо Идель-Урала
у меня только акцент в татарском
и грязный скользкий мазкий
стыд мой не смывается
в очередной раз я сбрасываю кожу
и нахожу новое место где можно
обнажить мягкий живот
и поработать над вкусом мяса