Не тяжесть, но её красота —
место, которое не смогло застыть в видовой борьбе.
Замерший полый принцип — замедлив на несколько тел
не природу зла, но его ресурс:
вода — это планета, текущая безразлично,
сграничив эго и долг, не бывшие чем-то третьим.
Её угнетаемый блеск — пра́вило — выступает за край разлетевшейся догмы,
чтобы почти утонуть внизу, под прессом лесных ловцов,
не включённых в пучок ранее насекомых линз,
если можно закрыть глаза, чтобы мир не темнил.
•
До спектра, где его ещё нет. Пропущенный парк,
подобранный вверх от страха остаться планетой, токсином.
Взвешенный этим. Что всегда было здесь, над разря́женной головой,
сбитым прокси вины, климат на сгибе ло́ктя, не более, и сырое лицо,
скрытое в суд:
спектром стыд,
выловив из всего.
.
Я ловлю.
.
Я ловлю: все плантации, из чего ещё страшно,
сбив ресурсы в закон, рассчитаны сенсором, отупевшим детоксом,
кому нельзя ждать.
(Взяв аттрактор — всегда.)
Волей в теории.
Цензором
(высеяв).
•
Что —
эта новость в температуре. Цепкий лоскут
не-сна, крошащий ракурсы в ткань,
фибру всей информации:
если власть ещё сомкнута,
но за контур тепла уже вывели эту жизнь:
мышцу данных в пыль, жабру.
•
Ждать быстрее когда сомнение разведет свой выбор в воде,
оставшейся в «подтоплении» области, стриме.
Ловкость, выбранная: если я могу ускользать от кордонов
паттерна больше, чем владеть чем-то, даже частью лица.
Кому интересно владеть чем-то?
Информация здесь уже совсем полная.
Она расплывется (если она расплывется),
чтобы можно было отнять синтетику
от ткани, скрывшей лицо, признанное <…>.
Если в паузе, в которой нечего передать,
потребовался ещё один суб-сигнал:
страсть пройти это.
•
Смотри:
твоя склера — сверка,
вид, вытащенный на вред,
на разогретый город.
Город уже прошел.
Бывший норникель, лесть:
снег, цвет — ? — снега.
•
Вид затемняет вид. Интересно,
кто снова заменит двух, развившись достаточно.
Движение, разделяя ветвь (рейв), раздваивая
решение (развивая их).
Этос отчасти остров,
ставший сигнал и сбыт, уже разобравший,
как пластик может быть вспенен.
Это море на эксплуатации: управляемый шторм
по дороге к блеску. Будучи выбранным,
не будучи ничем. Будучи премией:
правилом до волны.
•
Больше нет веса:
от земли отрывается вся еда, выброшенная.
Продукты, знавшие свой налог по нашим рукам.
Вместе идти за едой и есть,
т.е. длиться ещё в одно тепловое пятно
между новостью и работой —
если бы это было что-то ещё, синтез?
Масса граничит с чем-то, что я не могу обнаружить,
но я осведомлена, обнаружена: это и ни одной глубины.
Эту границу жаль, как любую границу:
есть, т.е. разбираться в том, как можно всё отделять,
постепенно меняя руки — их тремор —
выбранный быть дополненным.
Масса освоит отдел, — он будет пластик, синапс.
•
В той реальности, где деревья быстрее, чем деньги,
они устают сильнее?
Они сверили климат с тем, как ты остаёшься
в свой первый день синтеза.
<…> разрешает им быть любыми.
Диапазоны деревьев, наложенных друг на друга:
их теория мечена.
•
В скрипт не всё,
то, что нельзя забрать у крипсиса старта
в смелость быть больше.
Всё становится больше, как <…>.
Как говорить, хотя я не знаю: тот разговор? Каждый.
Я не знаю любой разговор: он уже вычищен краем этой биоты, ртом
вымысла в паузе, где сигнал приманивает себя
не всего:
сообщение — полый цикл,
если он пройдёт сквозь джетлаг, вобранный в разговор.
•
Инерция вычищать, съедаться.
В рамках шумного жанра — чей-то альянс — с границ,
с тем, что я трачу.
Альянс с сообщениями —
которые не смогли обобщить альянс.
Дружба, способ <…>. Температурный ход того места, целого —
под ним близость страны, отслоённой от резкости.
Бронировать <…>, но не ждать.
•
Сминаясь ещё раз, тяжесть станет водой:
гладкость медиа ослабеет внутри нехватки,
фильтр это фит с тем, что есть.
Но хочу то, что будет.
Что меня распознает, если тел не осталось: часть лица, выход?
Значащий пластик, оформивший первый просевший пульс.
Доверие может здесь быть, даже если нет никого из нас
в этом направленном, уже спущенном в бег курсе
без налога соматики.
В тот формат.
Снова в тот формат, в этот семпл, в каждый выбор
первого времени, в которое мы не способны лгать,
чтобы отнять иллюзию от ее основных свобод,
сдвинутых через нас.