Стихотворение Дж. Х. Принна Es Lebe der König, переведённое с английского Глебом Симоновым — постскриптум к большому международному фестшрифту «Целан: переключая столетие». Первую и вторую часть фестшрифта, подготовленного Иваном Соколовым совместно с Анной Глазовой и содержащего новые переводы Целана, эссе, заметки, фрагменты теоретических работ, посвященных его письму, поэтические приношения к столетию поэта можно также прочесть на нашем сайте.
Es Lebe der König
(Паулю Целану, 1920–1970)
Мёд и огонь истекают из трещин в земле;
облако унимает шкалу Рихтера. Небо делится,
флаг становится снова техническим, отпечаток
делится также: звёздный свет становится негативом. Если
родился для кольев и проволок, пурпурных пластов в
стекляном формате, снова войди в этот маленький дом, где
животные слишком чувствительны и жестоки. Их горла
пушатся людским теплом, и мы сочтены
как отпечатки на новом снегу.
Невозможно
пить это снова, милая входит в маленький дом.
Дом делается техническим, у бассейна
медный край, растворяется у травянистых спусков.
Улицы клонятся за деревья; двойная
музыка гладит меня по руке. Возврати
край горячему блеском небу,
бурым, мареновым, дальше и дальше
на пристань, туда, где мы. Мы стоим,
и едва успеваем тебя увидеть,
мы слышим твой
испуганный стон, решаем о нём не думать. Мы
не признаём заключений, но изначальное нас окружает,
мы доверчивы, ведь только так сокращенный
обзор огня настоящий яд, и действительно
вспышками гибнет рыба, исходит запах
жухлых волос у меня на запястье. Весь этот трёп
наше безрассудно затянувшееся отсутствие: слива
сочится своей фанатичной смолой, втиснута,
вжата, и чуждым поводом всё это значит покой,
передышка, какая есть.
Только
ольха, брошенная поверх черепного нажима,
ведущейся неполноты, приходит с животными
и их тихим дозором. Длиннохвостая птица —
полное осознание, насильная похоть, это так,
абсолютно. Дай нам эту любовь к убийству,
священной скуке, ты ходишь в тени
технического дома. Брось, и накрой
стол для белого мёда, душно забив белую
скатерть, развёрнутую самому ничтожному
происшествию. Белизна это тоже лоскутная ткань
отмщений, открой окно, и курчавые белые
облака плывут над лазурью;
это правда. Снова и
снова, тихо или неистово. Ты знаешь, что
слива больной надрез, и также, и кроме того
несомненно любима. Сдержанность наступает
в ненастном небе, и вода не спокойна.