*
теряясь вверх из земли шипящей вырывались мотыльками полынно
родники с тканями магнитного пульса
– Такое.
Что как иллюзорное пребывание в ярком колодце с сокрытым всему, вне достояния.
Какое всегда – лишь обещание полевых плутаний мысли у Послемирия
*
Толкнуть дверь корешком книги, на котором нет твоего имени, и щёлкнет магнит.
Здесь в окнах рассеянный световой визг и снега эпилепсия; на экране же свет абстрагирован
багровой дрёмой лежащего пленника; под стеклом – негатив; и зеркало отображает потолок.
В книге ни слова,
только протяжные каналы срубленного дерева в бессистемном лесу;
из бездны выдох.
Я вспомнил как связывается – в одно: единственная, изнуренная мысль о тебе,
моё местоположение, и стук внутри, и страх в приснившейся комнате,
который врезается сюда с тягучим пробуждением, в позапрошлой
жизни – связывается в одну секунду принятия.
Но это нужно отбрасывать, как лунный орган.
Отбросить, но как спасение.
Пространство исследуемо простором чистой активности.
Измена решительна.
Когда-нибудь откроется дверь, войдут слепые сообщники и возвестят: тебя здесь нет.
АВТОПИЛОТ
Уклонение лезвийно, не оборвав. Пропитанная среда. – Отсутствует. Ещё отсутствует.
При последовательности отделений – тем и орудие сообщников,
секундой владеющих, глодающей пористые вещдоки в
ремиссии расположений, пенящихся.
в поныне среды фрагмент нападения
несводимость при наличии альтернатив
словно крошащийся лайнер как крошащаяся локтевая платформа
видимость речи соблюсти но после – сон о речи
болевое уплотнение супинация топора
пролёт
однажды
Не пресечённое падение руки, которым измеряют
скопления того, что замыслит виток вразумления, –
имитируемое тело в долгу, в измене; жир зашипит;
ввязано это; кровь зашипела; свёрток нейтрализован.
Если есть маска. Если осознавалась непроизвольность
работы – вплоть до констатации зверя (его конституции),
что не может быть поводом грануляции текста,
на праве запрета, в геле пауз не избегнув. –
И так, вылучив продолжительность актива, ты отбыл.
*
Вместилище листовидок, куда забываешь войти, разоблачено из утраты.
Экран и картина, зеркало и окно, лифт и камера олицетворяют
одну из просторных комнат, одну из возможностей –
игральная карта затяжённости во временно́м соцветии.
И это, что причина заданному, протыкающему голову ритму,
не может не-
-окрестность и перекрёсток, памятные в агонию в ситуации срыва
в праздник
с утра.
Не продливший свою совокупность узор, но её тренирующий, подкожный.
Предложение врезано враз вращаясь…
Ты не осуществлено, что оттенит последнее: там был страх понимания.
И аномальная любовь
*
Дом приближал бедствие, на скоростной транзитной
мембране секунды замерял тропу,
и временна́я сперма ляжет как вопль вестника.
избытие его – непреложно
приставов или шитых путей
в проработанность и размеренность,
над логом истомя, испепеляя,
в коронарный подъобьём
Где эфемерность сцены движение подводит – пропущены экстракты:
нож за черноту звучит из двери
нож вонзается в книгу
он черпает из себя упущенное животное
Дом сбывает в световой тромб собранные взгляды и напоминания,
чтобы найти его и через его укрытие мигрировать в дом.
*
Они
вдвоём
пишут по одной мысли – стихотворение,
оно осуществляется в разрыве двух
и что-то в точечном каскаде исчезает, равное в керамическом лёгком спазму
печени воздуха разорваны
существо – это лишь цвет
Действующего в наплыве во внимании
в камере я больно́ девяткой
Они
вдвоём
писали по мысли одной: тела просветные, лучевые полости, –
но другим простором; а нитевые бусины забудут две из
прорвы мыслей, что продемонстрированы
в надписях других имён
Они
вдвоём
пишут по мысли, и они допишут, лишь по мысли – они, находки, любовники:
А, Е – с книгой, стая оборотней, –не возвращаясь, но встретясь как экраны, это допишут –
стихотворение
Как мы отказываемся писать друг другу? удалив
*
Т. Черниговской
Играющее среди тотемов и роботов, в тени туманного дерева, вообразит
свой разлом, и ветви тупик на экране –
метод шифрования через снежинку.
грамматики изъянов – интуитивны в сонном гуголплексе
Сущности кишат слепотой, как пыльца планирует в кессоне,
и в формах своих наблюдателей почти исчезают.
вышли из пещеры на солнце, с имплантами перепончатого огня
Волевое тело резонирует узловой высотой, на праздник обретения
раскрывающей вглубь просвет, как звук: нефти всплеск;
лабиринтное пение не прекратится.
Ядовитые грузные мясные вещи весомо ожидают падальщика.
Играющее
растворяется долго в жирном парсеке снежинкой
*
Пенно-паучая ткань внутренне законна.
Сдерживание тенью слоя слепоты, обнаруживающееся
берегом лишения, Вспять Летящей
из пляски схем- -с изнанки ограничено- -узнавая, – лес игры.
В схеме взятого чёрным плечом ритма близнецов, как в болевой крови,
смести в прозрачный свёрток наплывом умерщвления
столпившихся в головокружении тупиково-ртутно выжидая
обращения эмиссионной тьмы в високосное движение –
в мумифицирующийся орган
Играющих в пробуждение
Вовне – трескающиеся зеркала.