***
Всё скрыто на виду
с такой очевидностью
под половицей ключа, что в этот
упор видится лишь подлог,
двуначальная фальшь
Ловушки с прозрачным дном
брезгуют лапником,
золото светится сквозь породу,
облик рассасывается
Подёрнуты ясностью,
сами препятствия рас-
толковывают, как путь
мог вывести к цели
без единого верного шага
***
Откуда что́ ни
возьми — ничто,
не утрачено, но сохранно:
утаённый хлеб из-под волн,
прядь часа, постриженного в эпохи
Мышление — шлем и колокол
гадателям по осадку
с затхлого дна вещей,
в соляной обращающим град
озёрную вытяжку
над китом-водоёмом
Чем впадать — страшнее
не впасть, когда
лужёная глотка
заливного луга
переплавляет
ум в проволоку,
сердце в струну
Стуча о водяной оклад
горящих образо́в,
кости падают
как придётся, ничем
не мечены, и лишь
у чисел — ли́ца:
несправедливый,
праведный
расчёт
***
Паёк данного
в ощущениях:
булавочные жала
мотыльков на пути
к огненному магниту
и спичечный шёпот
проводника
в игольное ушко площади, —
клубок и крошки
в прачечную печь
(мельком: спицы, чепцы),
в малярный цех чистилища,
куда века́
передают побелку
по живой цепи
Посуху сходит
льдом суд
в оцепленное тернием,
но затем ли
или засим
застым, где Застал?
***
Уступы живут,
размозжаема по ступени
лествица вон
из мира — кита, что держит
другой, в союзной
с другими распре
Отчего бы
отчаянию:
исслежено — исключено
из существа
Там, в окружении ни трудом
не нужного, ни даром:
непокидаемый
Гейльбронн, обеих
вод полный, видный враз
от стоянки до труб, от суда до славы;
непредаваемый, мощами
в пещерах хранимый,
всё длящий долг
***
За порогом, где крылья
уже сложились
взмахами — в новый мир,
живое состоит из мёртвого,
как мёртвое из живого
Чужое знамя, вдруг
ставшее в руках
взамен соскобленного,
обронено при обороне от огня
в себе его не нёсших, отпавших
от света к солнцу
В отсутствие основы
для «мы» помимо отчерка
от остальной стены:
неуместность и непричастность
у отстоянной — отливающей
домом — гробницы, на неверной
привязи место-
блюстительства, распределённого
по долговым сосудам, точащего
смерти конечную
величину
***
Из-под павших колонн,
наползающих гусениц
на маскараде пропорций
отпущаеши память
наутёк по колючей
нейронной проволоке;
невытравимо полна переменной
утратой тьмомерная плащаница
в рытвинах эритроцифр
В час, где врази расточатся
в пении хлорного хора,
в слезоточивых джиннах,
чаща (прострел,
наперстянка: щит спящего от
ощетинившегося пророчества)
— ни травой не касаясь,
ни деревом — в честь
приступом и измором
добытого при со́ме,
изобщённого
***
За камнем в повилике трещин
всё новых имён — сваи
страхующей пустоты:
туман в уме, вы-
держивающий глыбы,
не имеет ушей
ни для цветочной проповеди
природы, ни для
волчьей её пропаганды
Сквозь муть,
стоячую суету
перескальзывающих песчинок:
огней болота, согнанных
в маяк, — по мосткам
из нежелания испытывать
ни облепившее плотное,
ни — в отдалении — лёгкое,
применяться и применять,
нища́я
до нитки-времени,
что выходит
по ступеням отсрочек
к всеупраздняющему празднику
***
В клетке наслышанней,
чем на площади: либо
сретенье — либо
сродство
Весь звук идёт сквозь скол,
разделяясь
на глас и лязг,
золотую пропорцию
врождённого и враждебного
у мёртвой истины
от кесарева спора
Где ни динария, ни лепты —
вдруг — алтарь,
отталкивает
и дар и жертву:
в долине, вымытой из-под лилии,
при не пробитой линиями
ладони
нельзя остаться
Тёмная кровь, просвещаясь,
заливает латынью
львиный сад, соловьиный ров,
где окончательный огонь
выпытывает у дерева
всю угольную правду,
ве́домую и так